Как и ожидалось, постоянно стали ходить не все 16 человек, что было записались до начала семестра. Вероятно, по разным причинам. 16-ти не было ни разу — некоторые прислали письма с отказом (какие-то более неотложные курсы или дела). Где-то 2 первых пары промелькнуло ещё человека 2, которые потом стушевались, не оставивши следа.
Один из них, студент-индоевропеист, пришёл по совету своего профессора и моего доброго знакомого (Professor H. Eichner), сказавшего, что я "владею акцентной системой латышского, отличающейся от standard Latvian". Разумеется, почтенный профессор Айхнер имел в виду латгальский язык. Почему этот студент исчез, посидев 2 или 3 пары с несчастным выражением лица, для меня до сих пор загадка. Видимо, я не оправдал его надежд, не став преподавать исключительно латгальскую фонологию. Мoй же курс официально зовётся "Введение в латышский язык и культуру".
Сформировавшаяся за первых 3 недели стабильная группа состоит из 9 человек студентов: среди них один датчанин и девочка-турчанка. За исключением одного коллеги с нашей кафедры, все скандинависты. К латышскому языку и культуре движимы серьёзным личным любопытством; курс — что-то вроде "3-го или 4-го языка региона" ( + культурология, конечно). То есть, посещение этого курса для скандинавистов необязательно, но возможно.
Всё время пытаюсь хотя бы немного заставить их по-латышки говорить, и сам говорю немало (по ходу дела переводя, конечно). Однако от единственного имеющегося (англоязычного) учебника (Do It in Latvian) по зрелом размышлении и по беседе со студентами решил отказаться — слишком мало времени, чтобы пройти его весь, переделав упражнения. Немаловажным аргументом было и содержание текстов — каких-то пресных, невкусных: всё какие-то искусственные диалоги про рижские кофейни и гостиницы...
Решившись на этот принципиальный шаг, стал составлять свой собственный курс. За истекшее небольшое время успел объяснить практически все принципиальные грамматические явления, связанные с существительным, глаголом и предлогами (запихал-таки!), а также важнейшие синтаксические конструкции, выглядящие для носителя немецкого языка экзотикой (dativus absolutus, различные деепричастные конструкции...). Объясняя систему времён, наклонений и связанных с этим различных типов причастий, как-то самому стало ясно, что латышская грамматика — очень непроста для изучающего язык иностранца.
Объяснения грамматики сопровождаю множеством подготовленных (из литературы) и спонтанных примеров, а также обильными морфологическими/грамматическими трансформациями однокоренных слов, объяснениями (мне известных) этимологий и устойчивый идиом. Настроение у студентов, кажется, бодро-весёлое, хотя и постанывают иногда под обилием материала.
Со следующего занятия начинаем читать латышские народные сказки, неадаптированные, и разговаривать об их содержании (по-латышски, разумеется: поглядим, как получится!). Кажется, студенты уже подготовили выданные тексты, некоторые при этом изрядно повеселились: сказка про надсмотрщика и чёрта ("Vagars un velns").
Планирую почитать со студентами до конца семестра (ещё 2 месяца!) как можно больше различных неадаптированных текстов самых разнообразных жанров: художественных прозаических, эссе, стихотворений, публицистики, сказок, дайн, диалектных, научных, газетных (последние скорее не очень охотно, зная "качество" газетного языка, но — для полноты картины). Это, конечно — программа-максимум! Но, имея в виду наш великолепный прогресс и скорость, полагаю, что почитать (и, надеюсь, обсудить) мы успеем немало.
Объяснения языковых явлений сопровождаю экскурсами в научные исследования и значение балтийских языков, а также культурологическими зарисовками. Конечно, неплохо было бы, если б со временем в Вене организовалась регулярная балтистика или хотя бы постоянный лекторат по латышскому языку. Литовский вон язык изучают в течение 4-х семестров! Oчень хорошая балтистика, — отделение в университете, — расположена сравнительно недалеко от Вены, в чешском Брно (2 часа езды автобусом).
И ещё одна выгода этого курса для меня лично — приходится при подготовке перелопачивать многое из латышской литературы, вспоминать подзабытое или углубляться в знакомое только поверхностно.