Когда слушаешь Коран в надлежащем традиционном речитативном исполнении, при этом хотя бы в некоторой степени зная арабский язык, с особой остротой понимаешь, почему так велика пропасть, или стена, — непонимания: между Вселенной исламской культуры и секулярным астрономическим космосом Запада.


Для западного человека священное Писание — это прежде всего Книга, которую либо читают глазами, или в лучшем случае слушают в церкви. В современном обмирщённом католичестве (вернее, в его основной струе) или евангелическом христианстве (протестантстве) различных толков всё реже слышишь в церкови красивую рецитацию библейских или литургических текстов. Всё больше скороговорку, или, что ещё хуже — чтение "с выражением". Последнее — знаменитые широкие врата, ведущие в преисподнюю субъективизма и аффектированной истеричности.

Коран же невозможно по-настоящему понять, читая, скажем, русский перевод, будть то академический перевод Крачковского или кого бы то ни было. У западного "прохожего" (включая сюда и русского, конечно) останется ощущение произвольной "нарезанности" Сур и содержание, больше напоминающее спонтанный "поток сознания", построенный по принципу свободных ассоциаций, нежели сознательно сконструированный текст.

Коран как Слово Божие (для мусульманина) — случается, происходит только тогда, когда он надлежащим образом произнесён нараспев, по строго разработанным правилам "таджвида". Строго говоря, неправильно прочитанный, непрорецитированный Коран — это и не Коран вовсе, а нечто другое. Это особая область, где смешиваются почти до неразличения религия, наука, искусство, эстетика и мистика.

"Диалог религий и цивилизаций" подразумевает в этом случае не какой-нибудь круглый стол, где собираются интеллектуалы, носители культуры и религиозные деятели, обмениваясь положительными знаниями и исповедуя свои символы веры. Диалог начинается с умения вслушиваться в бывшее дотоле чуждым — не только то, во что люди верят, но и как, и что они при этом ощущают. Надо попробовать чувствовать так же, как другой человек, дозволяя себе изменяться. Это немножко напоминает смерть, такую маленькую... Но смерть, наверное, всегда болезненна. Пусть это только гибель прежнего убогого образа "я".

Мировых проблем это не разрешит. Ни социальных, ни политических. Но возможно, что тишина, наступающая за вслушиванием, позволит ощутить красоту чужого как свою собственную, давно забытую. И вернёт нас, в конечном итоге, к самом себе...

[Эти несколько мыслей возникли при слушании удивительной рецитации нескольких аятов коранической Суры "Я-Син" (36), названной так по двум таинственным буквам арабского алфавита. Исполнение тем более поражает, когда понимаешь, что рецитатор — восьмилетний ребёнок].