Недавно прочитал в ЖЖ моего френда banshur69 пост о проблемах датировки текстов бесписьменных традиций. Поскольку вопрос затрагивал интересующую меня традицию индийской грамматики (вьякараны), то я решил высказать здесь несколько своих соображений, в самом общем виде.
За недостатком времени буду лишь в отдельных случаях ссылаться на вторичную литературу, оставляя большинство тезисов "как бы" без приведённых подтверждений — выводами или гипотетическими соображениями отдельных исследователей.
Традицию индийской грамматики (паниниев) нельзя назвать "бесписьменной". Нет больших сомнений, что после распространения письменности на Индийском субконтиненте, основополагающие трактаты индийских научных систем (шастр) записывались — если не самими основателями-эпонимами, то по крайней мере их учениками из ближайшего круга слушателей, а также (частично) противниками, с которыми велась полемика.
Безусловный запрет на записывание касался только особо сакральных ведийских текстов; он был ослаблен только в Средневековье, откуда до наш дошли самые древние из имеющихся ведийских рукописей. Сам же тип схоластической учёности, сформировавшийся в доклассической Индии, предполагал запись лекций и переписывание рукописей, связанное с изучением соотв. трактатов. Распространие наук по территории субконтинента было связано не в последнюю очередь с путешествием учёных, перевозивших и распространявших рукописи.
Безусловно, что сам Панини, живший в местечке Шалатура (терр. теперешнего Пакистана) и бывший, по всей видимости, формально подданным Ахеменидского Ирана, сочинил своё знаменитое "Восьмикнижие", нигде и никак не записывая. Передача первым поколениям учеников-"паниниев" производилась также изустно.
Имея в виду крайнюю сложность, связанную с лаконичностью и системой метаязыков, а также эллиптичность данного произведения, следует лишний раз подивиться интеллектуальному гению Панини, остающемуся бепрецедентным даже в самой Индии.
Датировать древнеиндийские тексты очень непросто, памятуя особое отношение индийцев к истории (мышление о циклическом типе времени); восприятие "линейного времени" появляется лишь с проникновением в Индию носителей китайского или исламского историзма: напр. путешественника Сюань Цзана или арабского энциклопедиста Аль-Бируни.
Итак, в др.-индийских текстах крайне мало хронологических привязок к фактам известной нам "линейной истории". Остаётся спросить: а не могут ли языковые (лингвистические) факты выполнить роль таких привязок, компенсируя недостаток данных "профанной истории"?
Увы, сам санскрит в своём классическом виде почти не даёт таких привязок, являясь, о чём говорит само название (впервые засвидетельствованное в известной "Камасутре" Катьяяны Малланаги) языком "высшей очистки", под влиянием именно авторитета Панини подвергнувшимся строгой кодификации и нормированию. Напомню, что индийской "классикой" принято считать эпоху великой объединённой империи Гуптов-Вакатак (5-7 вв. от Р. Х.), когда на протяжении нескольких десатков лет (ок. 60 или 70) на всём её протяжении царил мир и благоданствие, что привело к общему расцвету культуры, бурному развитию санскритской словесности, возрождению санскрита в качестве языка широкой культурной элиты.
Но то, что маловероятно в случае позднеклассической и средневековой санскритской литературы, являет иную картину в более ранний период, как например в случае Панини. В "Восьмикнижии" множество языковых особенностей, позволяющих условно определить язык Панини как "поздневедийский". Имеющиеся цитаты из ведийских самхит, сутр, брахман и др. произведений позволяют проводить скрупулёзную относительную стратификацию (относительно известной ведийской литературы). Однако она ещё не означает абсолютной хронологической определённости.
Также бесспорно, что в разговорном языке самого Панини вполне живыми были музыкальные слоговые тоны или акценты (подобно музыкальным акцентам в современных балтийских или южнославянских языках), утерянные уже спустя 2-3 столетия (самое позднее — ко времени Патанджали-грамматиста), когда др.-индийский язык постепенно выходит из широкого естественного обращения в среде простого народа, оставаясь уделом широко образованных духовных и культурных элит (т. н. pariśiṣṭa). Проблема утери музыкальных тонов др.-индийским языком может опять же служить методом относительной хронологической локализации Панини.
Итак, кроме данных акцентологии паниниевского языка, а также цитат из ведийских текстов в "Аштадхьяи", дополнительную информацию даёт морфология, т. е. ясно определяемые морфологические ведизмы. Это, опять же, информация, позволяющая произвести относительную хронологию. Такие всемирно признанные знатоки паниниевский традиции, как Дж. Кардона, Хартмут Шарфе, Пауль Тиме датируют на основании подобных соображений Панини 5-м, а последний — даже 6 веком до Р. Х. Дополнением явились бы находки в языке Панини заимствованных древних пракритизмов, вроде параллельных форм, находимых позже в классическом санскрите: gṛha/geha. Последнее допущение у меня пока не было времени проверить в имеющейся литературе.
Привязку к абсолютной (линейной) хронологии на индийском (языковом, текстовом) материале изначально бесписьменных текстов (как паниниевское "Восьмикнижие") могут дать следующие сведения: возможность соотнести упоминаемые в тексте языковые факты с фактами материальной культуры. В случае Панини это использование им нового слова rūpa (ср. сутру 5,2,120) вместо muddā, связанное с принципиальным изменением типа монетной чеканки, подтверждающейся богатым нумизматическим материалом.
Изменение это произошло в конкретный исторический период существования на Северо-Западе греко-индийских княжеств. Очень подробно данные соображения рассматривает крупнейший европейский знаток среднеиндийских литератур фрайбургский проф. Оскар фон Хинюбер. На основании множества нумизматических данных (см. в его монографии: Oskar von Hinüber, der Beginn der Schrift und frühe Schriftlichkeit in Indien) он передвигает хронологию Панини почти на 150-200 лет вперёд, полагая его время ок. 350 до Р. Х. — как terminus post quem. Подобных же взглядов придерживается вслед за О. фон Хинюбером и другой современный авторитетнейший санскритолог — Й. Бронкхорст. Интересной монографией в этом отношении является также книга Харри Фалька об индийской письменности. На этой же линии строят свои аргументы следующие исследователи — J.-M. Verpoorten и A. Bock-Raming (ср. Chlodwig Werba, Verba Indoarica. Wien 1997: стр. 137, примеч. 64). Как видим, датировка Панини являет собой достаточно широкий разброс: от 6 до 4 или даже 3 века до н. э.
Другими "привязками" языкового материала изначально дописьменных текстов к абсолютной хронологии в Индии могут быть надписи императора Ашоки и упоминание в них тех или иных специфических терминов. Ашока же известен, как известно и время его правления и даже написания отдельных документов.
Языковой привязкой может оказаться встречаемость (или же нет) тех или иных определённых санскритских терминов в палийском буддийском каноне, датировка текстов которого также достаточно точна, восходя к историческому Будде. Несмотря на то, что покойный тюбингенский буддолог Хайнц Бехерт, опять же, "передвинул" время жизни исторического Будды лет на 150 вперёд (ср. его статьи: Heinz Bechert, The Dating of Historical Buddha; The Date of Buddha Reconsidered и др.; датировке Будды была даже посвящена целая конференция; обо всём этом можно будет прочитать в редактированной мной книге проф. Бехерта, когда она выйдет, на нем. яз.) — тот факт, что Панини не упоминает Будду, но, возможно, упоминает некие термины, связанные с его более старшими современниками по аскетическим реформистским движениям, позволяет предполагать, что Панини жил несколько раньше исторического Будды. Опять мы приходим к тому же 4-му веку до н. э.
Ещё несколько соображений, вкратце, о датировке индийских текстов resp. авторов текстов/трактатов. Даже если некий санскритский философский текст, не относится, строго говоря, к "бесписьменной традиции", сама реальность Индии , — в случае классического времени или средневековья, — не даёт возможности надеяться на находку автографа того или иного трактата или даже рукописи, близкой к автографу. Здесь критериями датировки могут служить цитаты из труда в произведениях других известных авторов, — и наоборот: цитаты из других авторов в датируемом произведении. Скрупулёзные сопоставления позволяют определять terminus post quem и ante quem. Также и исследования истории различных технических терминов позволяют провести их относительную хронологическую локализацию, которую возможно привязать к б.-м. достоверной абсолютной (Ашока, палийский канон, джайнские каноны...).
В заключение я позволю себе категорически не согласиться с ув. banshur69, когда он пишет о том, что "оформиться категориально и теоретически [грамматика Панини могла] только в эпоху письменности". Феномен Панини, один из ярчайших на небосводе Индии, но сам по себе не исключительный, как раз состоит в том, что СОВЕРШЕННОЕ категориальное оформление его системы происходило в эпоху ДО появления в Индии письменности, и представляет собой виртуозное достижение интеллекта величайшего гения. А "тёмный период", лежащий между Панини и его первым ИЗВЕСТНЫМ комментатором Катьяяной, косвенно доказывает трудности сохранения научных текстов подобной степени сложности, занимающихся эсплицированием системы, в совершенстве созданной эпонимом. Следует также помнить, что Панини был в ряду грамматистов далеко не первым, хотя и ярчайшим представителем, не "создавая" свою систему из ничего. Предшественники же Панини (Āpiśali, Kāśyapa, Gārgya, Gālava, Śākaṭāyana...) также творили в бесписьменную эпоху.
........................................
Наконец, в виде шутки, в которой имеется "доля шутки": о датировке сюжетов о Колобке или сказки о Курочке Рябе, или о Репке. В классическом варианте сказок их датировка, как и всяких произведений т. н. анонимной литературы, едва ли возможна с какой-либо степенью точности. Однако если вдруг предположить, что в текстах сказок будет упомянута особая порода курочки Рябы, про которую точно известно, когда она была завезена в Россию из Франции (или из Варяг, например), то вот вам и привязка к абсолютной хронологии. Если же о репке известно, какие именно удобрения были использованы при её выращивании до таких солидных размеров, и когда их начали в Древней Руси массово производить на тамошних химических заводах — то вот вам привязка к фактам материальной культуры. Или если в некоей сказке будут упоминаться термины "сельсовет", "колхоз", комбед", "кулак", "враг народа" и подобные, то и здесь хронологическая аттрибуция также не составит большого труда.
........................................
[На фотографии — ученики ведийской школы Парамешвары Дикшитара при Великом Храме Шивы в г. Чидамбарам, Тамил Наду, рецитируют Веды, а Садананда Дас (слева) записывает; февраль 1998].
