Даже самые простые отцы семейств могут при случае процитировать на санскрите шлоку-другую, что ж говорить про учёных пандитов! О них -- отдельная большая тема. Начинаешь, в виде самопроверки, вспоминать, что же ты сам назубок изучил во время лет востоковедных штудий? Окажется, что не столь много -- даже Лагхусиддхантукаумуди и то не удосужился пока выучить наизусть, а её здесь знает наизусть каждый шастри-ваякарана (то есть бакалавр санскритской грамматики). Ладно, кое-какие части из Бхагавадгиты, отдельные шлоки-субхашиты и строфы санскритских кассиков, отдельные части из Панини или Бхартрихари-грамматика, кое-что выборочное из Вед или шастрических комментариев...
Здесь же традиционно считается, что знание, которое зависит от наличия под рукою нужных книг -- подобно деньгам в чужом кармане. Слышно, как они звенят, но воспользоваться, при необходимости, нет никакой возможности.
Понимаю, как мои санскритские беседы с пандитами могли изумлять моих венских студентов или знакомых, случившихся неподалёку! В то же время ощущаю всю мотыльковую эфемерность этих восторгов. Даже слушая и неплохо понимая, в целом, предмет санскритских учёных дискуссий, с особенной остротой ощущал неполноту, недостаточность своего образования и всей своей подготовки. Возможно ли осуществить в себе с полнотой образовательную, а особенно мировоззренческую модель традиционного пандита? Вопрос открытый -- и годы не те, да и терять себя полностью в чужой культуре, даже в такой высокоразвитой, как классическая индийская -- не хотелось бы. Может получиться, как нередко в таких случаях, более или менее удачная имитация -- не более...
........................................
Задача нашего, "среднего" ныне российского поколения (тех, что воспитывались в России, не имея обязательно в виду, что они и посейчас там живут), тех, которые не нашли себя в сиюминутной прагматике бытовых коллизий и столь понятной погоне за заработком -- наверное, быть посредниками между культурами, переходными мостками между мирами религиозных культур, меж которыми -- пропасть. Ибо в нас самих эта пропасть, в наших сердцах и сознании... Состояние наше -- знание об эфемерности всякой т. н. стабильности, стремление к укоренению -- вопреки отсутствию почвы и даже недоверию к ней. Метафизическая "задача" -- не в имитации, подражании, но в наработке чего-то нового, что пока лишь смутно ощущается, а даётся кропотливым деланием -- медленно и с великим трудом...
Отсюда, из Индии, все рассуждения о всемирно-исторической и даже чуть ли не вселенской роли России в мире выглядят наивным провинциализмом подготовишек. А неизбывные, повседневные страдания животных и людей, которые столь уже привычны взору, что предпочитаешь их просто не замечать, из одной психологической самозащиты, напоминают о том, что "вселенское" -- здесь гораздо ближе и роднее, чем самое "родное".