„Я террорист
Мне нравится убивать
Я рогат,
клыкаст,
с драконьим хвостом.
Изгнан насильно из дома,
прячась от страха,
жизнь спасая,
двери удар в лицо!
Правда и справедливось оболганы,
терпение испытуется
на телевидении, избиение
молчаливым большинством.
Битьё головой о стенку,
из этой сени смертной
я вернулся назад.
Я само унижение
вами удушенное,
с расквашенным носом.
Я — позор,
что вы схоронили во тьме.
Я террорист.
Расстреляйте меня.
Трусость и страх
позади оставлены мною
в долине
средь кошек мяуканья,
подле лакающих псов.
Я один,
ничего не имею, так что
нечего мне и терять.
Я пуля,
Не размышляю
Из металлической гильзы
выскакиваю, целясь с восторгом
в сии два — жизнь вторую
и с мёртвыми — смерть.
Я есмь жизнь
вами отвергнутая“.
Автор этих пронзительных строк, опубликованных в сборнике стихов и рассказов на английском языке, "Kora" ("Полный круг"), по имени Тендзин Тсюндю — один из известнейших в мире активных молодых борцов за независимость Тибета, а также литератор и публицист, публикующийся во множестве издательств и писательских организаций, в т. ч. в международном Пен-клубе. Данная комбинация — редка в среде тибетских политических активистов. Сегодня я побывал на встрече с ним, организованной правозащитниками венского филиала "Save Tibet" ("Спасите Тибет").
Тендзин родился в семье тибетских беженцев в Индии, зарабатывающих свой насущный хлеб на строительстве дорог на севере Индии, вдоль китайской границы. Окончив среднюю школу в столице южноиндийского штата Тамилнад, г. Мадрасе, он получает диплом магистра словесности в бомбейском университете, тогда же пишет и издаёт свою первую книгу на английском "Crossing the Border" ("Пересекая границу"). В 2001 г. он получает известную литературную премию Outlook-Picador Award for Non-Fiction, выиграв первое место из числа 900 претендентов. "Кора" -- его вторая книга, выдержала 5 изданий, переведена также на французский и малаялам. В марте 2007-го он публикует свою третью книгу, "Semshook", сборник эссе о тибетском движении за независимость.
Тендзин известен тем, что организовал самые впечатляющие (мирные) акции протеста в присутствии высоких китайских руководителей в Бомбее и Бангалоре, по настоянию китайского партийного руководства передвижение его по Индии во время визита в Индию президента КНР Ху Джин Тао в ноябре 2006 года было жёстко ограничено, он был поставлен под надзор полиции и агентов национальной безопасности.
Его последняя публичная акция заключалась в демонстративном (формально нелегальном) пересечении индийско-китайской границы, когда он был арестован китайскими пограничниками и препровождён обратно в Индию, отбыв несколько месяцев в тюрьме в Тибете.
Последние 6 лет Тендзин Тсюндю, сам родом из воинственных тибетцев-кхампа, некогда бесстрашных воинов и лихих разбойников, не снимая, носит вокруг лба красную повязку, символ его посвящения себя делу независимости Тибета, поклявшись не снимать её до окончательного обретения Тибетом свободы.
Встреча с молодым тибетским политиком и правозащитником происходила сегодня на нашей кафедре Южной Азии, тибетологии и буддологии. Увы, плохо поставленное оповещение студентов и преподавателей (всего лишь за два дня до описываемого события) привело лишь небольшую горстку интересующейся молодёжи на эту встречу, да и то половина были для кафедры "посторонние": активисты Save Tibet и их друзья. Предположительно, преподаватели не явились из боязни возможных политических последствий, например, отказа в выдаче китайской визы. Конечно, не могу этого с точностью утверждать, но...
Дискуссия с Тендзином касалась вопроса об образе и восприятии Тибета в массовом западном сознании, а также о реальности, стоящей за этим зачастую высоким романтическим образом. Не секрет, что из всех "ауслендеров", иностранных мигрантов-беженцев, тибетцы — наиболее симпатичны западному обывателю: в Австрии, Швейцарии, Германии, Франции... С тибетцами прочно связан миф о "самом мирном народе", отвечающем на китайскую оккупацию и связанные с ней проявления агрессии исключительно ненасильственными демонстрациями протеста. Только ли миф это?
Из разговора с Тендзином во время публичной дискуссии, а также при личном с ним разговоре после его доклада, я так понял, что после некоторых известных выступлений тибетцев-кхампа в начале 1950-х с оружием в руках, инспирированных американскими секретными службами (ЦРУ), борьба за независимость Тибета ведётся действительно исключительно мирными методами. Да, среди этих методов — политические демонстрации протеста, акты гражданского неповиновения оккупационным, с тибетской точки зрения, китайским властям, деятельностъ по освещению истинного положения вещей в Тибетском Автономном Районе КНР. Как всем нам, вероятно, известно, эти демонстрации расстреливаются, подавляются численным превосходством хорошо вооружённой Армии КНР, море лжи и контр-пропаганды выплёскивается на страницы периодических изданий.
Эта деятельность китайских властей (вполне логичная и понятная с их точки зрения) находит свою благодатную почву во всегдашнем трусливом прагматизме западных правительств, не желающих ссориться с одной из крупнейших мировых "держав" и преследующих исключительно утилитарные цели выгодных экономических инвестиций, "перспектив развития и международного сотрудничества", освоения нового, поистине безграничного рынка сбыта в Китае и подобных отговорок страха ради человеческого... Между тем как тибетцы в Китае, в своём собственном "Автономном регионе" давно стали меньшинством, не имеющие ни достойной жизни в настоящем, ни серьёзных перспектив в будущем.
Конечно, несколько отреставрированных монастырей после повальной вакханалии всеобщего уничтожения во время т. н. "культурной революции", да совершающееся в них подобие "религиозной деятельности" служат неплохой ширмой для западных туристов, с восьмидесятых вновь осторожненько допускающихся в страну. Все мы, начиная с нашего поколения среднего возраста и старше, помним о "гарантированных в СССР" Конституцией религиозных свободах. Знаем мы, как эти "свободы" осуществлялись по-настоящему. Разительная аналогия с положением вещей в Тибете не может не бросаться в глаза.
Понятно, что любой тибетский активист, требующий признания "прав нации на самоопределение", автоматически становится "террористом" и "врагом народа". Даже если его методы борьбы -- исключительно мирные. На мой прямой вопрос о том, допускает ли он применение вооружённых методов борьбы, Тендзин со всей непреклонной определённостью и решительностью ответил отрицательно. "Мы буддисты", — сказал он убеждённо. "Насилие для нас абсолютно неприемлемо!" В чём позиция Тендзина и связанных с ним молодых тибетских политических "радикалов" отличается от компромиссной, примиренческой позиции Далай Ламы XIV, это в их требовании обретения Тибетом полной свободы и независимости от Китая. И за это он готов бороться, — ненасильственными методами, — до самой смерти!
Умное молодое, одухотворённое верой и жертвенностью лицо, талантливые, за душу берущие стихи, месяцы в китайской тюрьме, уже проведённые мужественные акции протеста, готовность умереть за порабощённую родину, такую близкую и в то же время недоступную; и одновременно готовность своих врагов, врагов всего своего народа — простить... Смотришь на этого тибетского парня и думаешь: Боже, куда подевался этот трогательный жертвенный идеализм в Европе, где верхом гражданского мужества считается выйти на демонстранцию во имя очередного повышения зарплаты или за право на бесплатное высшее образование? Что ждёт всех нас, в Европе, в России — в будущем? Да и наступит ли это "будущее"?..
Трусливая политика "умиротворения" сильного политического гиганта из-за сиюминутных экономических выгод (что верно в отношениях между Китаем и европейскими странами) всегда оборачивалась ещё большими страданиями и кровью миллионов, укреплением тоталитарных режимов, их безоговорочной верой в собственную неуязвимость... Пример тибетского вопроса и вызываемые им исторические реминесценции, как бы мы сами ни были далеки от собственно тибетской политической проблематики, не возможет не насторожить внимательно мыслящего человека. С другой стороны, на примере Тибета мы видим почти невероятную возможность этой самой "борьбы за права": без применения оружия, без пролития крови (кроме разве что своей собственной), со всегдашней готовностью врага простить, сесть с ним за стол переговоров... И это несмотря на случающиеся эксцессы, — исключения, которые только подтверждают правило... Вот и думаешь — а так ли уж религия ничего не значит при выработке конкретных стратегий решения политических вопросов?
Вспоминаются трогательные, глубокие слова, приписываемые Благословенному Будде: "Мы живём очень счастливо, невраждующие среди враждебных; среди враждебных людей живём мы, невраждующие <...> Мы живём очень счастливо, хотя у нас ничего нет. Мы будем питаться радостью, как сияющие боги. Пoбеда порождает ненависть; побеждённый живёт в печали. В счастье живёт спокойный, отказавшийся от победы и поражения <...> Нет беды большей, чем ненависть <...> Ученики Гаутамы, наделённые великой бдительностью, всегда бодрствуют. И днём и ночью их ум радуется ненасилию..." [Дхаммапада в переводе В. Н. Топорова].
ПРИМЕЧАНИЕ:
Вот что пишет о нём по английски Википедия. Также можно почитать здесь или просто набрать его имя в любой поисковой машине, будет выдано очень большое количество ссылок. Имеются также ролики на YouTube.
„Предательство“
„Отец мой умер, защищая наш дом,
нашу деревню, нашу страну.
Я тоже биться хотел.
Но мы — буддисты.
Народ говорит, что надо
быть мирным, ненасилием жить.
Поэтому я простил
своих врагов.
Но порою чуется мне,
что я предал отца...“
[Tendzin Tsundue, "Kora", in: Tibet Writes, 2008]
