Один из показателей нарочито культивируемого и не совсем мне понятного дистанцирования российского востоковедения от науки международной и её общепризнанных стандартов проявляется, например, в выдумывании теми, кто что-то пишет или издаёт на индологические темы, совершенно особой системы транслитерации или транскрипции санскритских слов, коренным образом отличающейся от международной. Более того, сама эта система внутренне изменяется уже даже по отношению к общепринятой российской системе. О чём здесь конкретно пойдёт речь, и куда это приводит?
Уже давно мне режет и глаз, и слух культивируемое некоторыми то ли издательствами, то ли индивидуальными авторами написание таких слов, как "шлока", "шастра" и т. п. через "щ": "щлока", "щастра". Следует уяснить, что в данном случе мы имеем дело в строгом терминологическом смысле не с транскрипцией (точной передачей звуков санскритских слов), а также не с чистой транслитерацией (побуквенной передаче написания), но с какой-то странной, неотрефлексированной должным образом смешанной формой.
Имеющая в настоящее время хождение система передачи санскритских слов является крайне упрощённой и искажающей звучание, гибридной между транскрипцией и транслитерацией формой. Вероятно, она изначально рассчитывалась именно на массового читателя, слабо представляющего себе, как правильно звучат санскритские фонемы. Причина этого лежит как раз в смешанном по задуманной читательской аудитории характере индологических публикаций в СССР и в РФ.
С одной стороны, многие книги, вроде публикации Шохиным переводов Ньяя-сутр и других памятников (кажется, есть ещё перевод Йога-сутр и Санкхья-карик: пусть российские коллеги-индологи, если oни читают эти записки, меня поправят и дополнят) или перевода В. Г. Лысенко учебника по философии вайшешики Прашастапады, рассчитаны на подготовленных гуманитариев (индологов, религиоведов, философов). С другой стороны, они всегда подспудно имеют в виду и более широкие читательские слои любителей, о чём я неоднократно писал в своём ЖЖ.
На этого-то коллективно понимаемого массового читателя и рассчитана передача санскритских слов кириллицей. В самом таком культуртрегерстве я не вижу ничего плохого, коль скоро фундаментальный подход в таких публикациях остаётся научным, а целью является популяризация аспектов древнеиндийской культуры с научной точки зрения.
Теперь об упомянутой в начале этого очерка столь раздражающей меня и кажущейся совершенно излишней инновации; "щ" вместо "ш" для передачи санскритского палатального сибилянта „ś“. Само это распространившееся нововведение (судя по сетевым публикациям во всяких санскритских сообществах, персональных сайтах разных лиц и т. п.) явно направлено на то, чтобы "более точно / совсем точно передать" специфический санскритский звук средствами кириллической графики. То есть очевидна попытка осмыслить бывшую изначально упрощённую гибридную форму начертания (транскрипция + транслитерация) более как транслитерацию, пытающуюся точно передать именно звуки санскрита.
То, что взгляду любителя и заинтригованного "мистической Индией" романтика может представиться явным прогрессом, подчёркивающим необходимость "во имя йоги/Вед" или ещё чего-либо подобного "точно" воспроизводить звуки древнеднийского языка, специалисту-санскритологу не может не показаться пустой разменой шила на мыло.
Дело в том, что орфоэпически стандартное современное произношение русского звука, обозначаемого буквой "щ" (отставив в сторону его старое питерское призношение как кластер [шт]), совершенно так же не соотетствует точному произношению санскритского звука "ś", как не соответствовало ему произношение русского звука, обозначаемого буквой "ш". Звук [ś] в санскрите, например, в слове śāstra (система знания) гораздо менее аспирирован и резок, чем русский звук [щ] в слове "счастье" [щас'т'je] или "щи".
Во-вторых, совершенно нерешённой остаётся проблема правильного хотя бы более или менее приближённого к правильному произнесения русскоязычным читателем санскритских долгих (или сверхдолгих — pluti) звуков, как, например, долгого ā в том же примере "шастры" (śāstra), никак не отображающихся ни в одной кириллической передаче. Мой опыт показывает, что для русскоязычного читателя это вообще обычно крайне трудно, так как в русском языке нет противопоставления гласных звуков по долготе и краткости.Такое противопоставление имеется в балтийских, финноугорских, в чешском и некоторых других языках, но в русском его нет, поэтому носитель русского языка его обычно плохо слышит и/или плохо может реализовать.
Далее, в кириллической передаче же никак не отображается ни написание, ни тем более произношение необычных для всякого европейского (в том числе и русского) уха и языка ретрофлексных (заднеязычных) звуков ряда ṭu-varga (ṭa, ṭha, ḍa, ḍha, ṇa), вполне обычных для всех основных индийcких языков, а особенно преизобилующих и разнообразных в языках дравидийских.
Кроме того, практически неизбежная в случае фонетической реализации русскоязычным читателем санскритских слов палатализация согласных, предшествующих звукам [i/e], в случае правильного произнесения санскритских звуков должна отсутствовать. Не говоря уже о том, что звуки [е/о] являются в классическом (и эпическом) санскрите всегда долгими, будучи описываемы в древнеиндийских фонетических трактатах как дифтонги уровня "гуна" (guṇa).
Проблематична и передача санскритских придыхательных согласных кириллическими диграфами: "тх/дх/кх/гх/пх/бх" и др. Если парные им непридыхательные согласные (как "т/д/к/г/п/б") имеют русские аналоги (иначе обстоит дело с ретрофлексными ṭ/ṭh/ḍ/ḍh, о которых я уже упоминал), если не считать их неправомочной с точки зрения санскритской фонетики, но типичной для восточных славян палатализации перед "е/i", то придыхательные звуки, передающиеся в кириллической форме вышеуказанными диграфами, читаются даже людьми, претендующими на божественное откровение, что "самоё произнесение санскритских звуков — это форма йоги и мистическая духовная практика", неправильно, в форме различимого кластера /т-х/, /д-х/ и т. д. (здесь я имею в виду услышанную мною реализацию данных звуков активными в Сети "учителями йоги", некоторые из которых даже издали свои словари и учебники санскрита).
Упаси меня Бог тут критиковать кого-либо за тот или иной акцент или слышимую (мной) фонетическую неточность! Сам я, например, в последние годы привык произносить санскритскую висаргу согласно туземной традиции, в паузальной форме почти что с дополнительным слогом после придыхания, как это делают практически все без исключения индийские пандиты, хотя такое произношение и противоречит древним фонетическим трактатам, Пратишакхьям.*
[*Однако это достаточно давно, ещё столетия назад засвидетельствованный узус, так же как и произношение кластера jña как "г/дjня" или среднеязычного "ģņa" (как в современных новоиндийских языках) вместо более корректного "джня" (что передаётся кириллицей также весьма условно).]
Но упомянутые российские "гуры" как раз не только претендуют на нормативное (безукоризненное) воспроизведение санскритских фонем, при этом её некритически мифологизируют и строят на этом свои дальнейшие измышления. Отсюда моё замечание. Сам я всегда много времени уделяю выработке своими студентами и учениками возможно более правильного произношения, однако в некоторых случаях, у менее одарённых в музыкальном и/или языковом плане оно просто не выходит. С этим также можно жить.
Все вышеизложенные соображения заставляют всерьёз задуматься, а для чего тогда было вообще огород городить и менять привычное с начала 20 века по крайней мере осведомлённому в индо-буддологических русскоязычных публикациях читателю написание слов "шлока" или "шастра" на раздражающие "щлока" и "щастра", ни на йоту не изменяющие сами систему лишь очень приблизительной, смешанной фонетически-буквенной передачи санскритских слов средствами немодифицированной кириллицы.**
[**Здесь следует заметить, что общепринятая международная транслитерация также является не абсолютно точной, не передавая, к примеру, специфические варианты реализации висарги, называемые в туземной традиции jihvāmūlīya и upadhmānīya, специфический ведический звук, наподобие "шва", в слове ind'ra и т. п. Также международная система не передаёт качественную разницу между открытым долгим „ā“ гласным и закрытым коротким „a“. Кстати, эта разница не учитывается и в индийской туземной фонологии]
Иной спросит меня, зачем было из-за такой вроде бы мелочи пускаться в столь занудные и пространные объяснения. Резон мой заключается в сильном подозрении, что большинство любителей, по каким бы то ни было соображениям читающих книги на индологические темы, вообще не задумывается над принципиальной разницей между точной транскрипцией звуков и формальной транслитерацией букв. А в последнее время я уже даже не совсем уверен, что эту разницу хорошо понимают люди, издающие (около)индологические книги — изменение "ш" на "щ" идёт как раз из этих кругов.
С этой точки зрения передача санскритских звуков средствами кириллицы именно по причине её крайней неточности представляется мне совершенно недопустимой и даже скандальной для индологических публикаций. Также и гарвардско-киотская система, используемая, например, в онлайн-словарях (например здесь: http://www.sanskrit-lexicon.uni-koeln.de/), в научных публикациях едва ли допустима по причине её визуальной неизящности (чередование в одном и том же слове букв прописного и строчного написания). B некоторых российских публикациях я её видел.
Выдумывание какой-либо особой "русской" системы фонетической транслитерации (с какими угодно дополнительными диакритическими значками) представляется нелепым, закономерно ставя вопрос о том, а кто и где в мире будет это читать? Вообще в области Sanskrit studies, как и практически во всех востоковедных дисциплинах, на "кризис" которых недавно пожаловался мой почтенный коллега по востоковедному цеху петербургский шумеролог профессор Владимир Емельянов (его интересное эссе на эту тему доступно ЗДЕСЬ) давно уже абсурдными — или о крайней мере глубоко провинциальными — выглядят всякие рассуждения об "отечественном востоковедении" (в случае России) или "национальных школах"(если применяется относительно КАКОЙ-ЛИБО страны вообще).
Нигде в мире нет никаких "отечественных школ", о которых следовало бы говорить с горделивым придыханием превосходства. Конечно, можно условно говорить, к примеру, о специфическом и узнаваемом в мире бренде, к примеру, "Венской школы" буддологии. Но это оттого, что она ассоциируется прежде всего с нашим венским академиком Э. Штайнкелльнером, воспитавшим целую плеяду первоклассных учёных-буддологов, достигших крупных услехов прежде всего в исследованиях логико-эпистемологической школы буддизма (индийских и тибетских традиций "Праманы"). Однако учениками Штайнкелльнера и его учеников были японцы, китайцы, корейцы, американцы, венгры, немцы, австрийцы, итальянцы, французы... (кого забыл?). Науку в наши дни делают пёстрые по своему составу интернациональные команды, и совершенно неважно, где они в тот или иной период локализованы — в Европе, США, Индии или Восточной Азии.
Появление или затухание в той или иной стране определённых научных школ, связанных с конкретным именитым учёным, во многом связано с посторонними науке факторами: с желанием чиновников в том или ином университете или министерстве (например в различных федеральных землях Германии) в очередной раз сэкономить на фундаметнальной науке, ликвидировав наиболее "экзотические" специальности, не приносящие видимых прибылей, к числу которых, несомненно, относится и классическая индология. И если в 19 веке в той же Германии, тогда ещё раздробленной, каждый местный, обычно старинный университет, находящийся под патронажем владетельного сановника или короля, почитал за дело чести соперничать с другими университетами в поощрении расцветающих "орхидных" специльностей вроде санскритологии, египтологии или аккадистики, то в наши прагматичные времена выживание таких специальностей in the long run находится под вопросом. Причём как на условном глобальном Западе, так и в России.
Именно по причине такого печального положения дел коллеги-индологии или люди из околонаучных сфер в России должны задуматься о целесообразности подчёркивать российскую специфику (которая по больше части совершенно надумана) и перейти, где это возможно, к международным стандартам подачи материала в публикациях.
Это же относится и к российкой мании всё на свете в переиздавать и переводить. Как я недавно узнал из сообщений в Сети, зреет какой-то очередной прожект перевода на русский язык и издания учебника санскрита Мадхава Дешпанде. Сам по себе этот учебник неплохой (в чём-то даже очень хороший, в другом крайне проблематичный), но зачем его переводить, скажите на милость? Серьёзно занимающиеся Индией гуманитарии должны уметь достаточно свободно читать хотя бы по-английски, чтобы пользоваться хотя бы словарями Монье-Уильямса и Апте (не говоря уже о фундаментальном немецком Петербургском словаре Бётлингка/Рота), тем более что все эти словари в настоящее время уже оцифрованы и общедоступны (здесь: http://www.sanskrit-lexicon.uni-koeln.de/ или здесь: http://www.sanskrit-lexicon.uni-koeln.de/index_prev.html). Для серьёзно и углублённо занимающихся санскритом явно недостаточно небольшого словарика Кочергиной, а недавно изданный русско-санскритский словарь Ефимовского вызывает у меня подозрения заложенной его составителем, -- преподавателем и популяризатором йоги, -- декларативной "программы" неакадемичности, а также якобы вольным производством автором-нефилологом словоформ, нигде явно не засвидетельствованных (мой разбор и критку принципов составителя этого словаря можно посмотреть здесь: http://edgar-leitan.livejournal.com/204161.html).
Переводят старые грамматики или учебники или заново пишут хрестоматии, вместо того, чтобы, скажем, сделать более доступными для русскоязычных "индолюбителей" великое множество из уже изданного и сделанного в Европе. Например, какие-то старые издания прекрасных грамматик вроде Кильхорна или Штенцлера, у которых вышел срок давности авторских прав, можно было бы отсканировать и бесплатно выложить в Сеть (прекрасная грамматика Уитни или грамматики Мэкдонелла и Кале, а также пособия по синтаксису санскрита Апте или Шпейэра и так доступны в интернете). Да и тот же Дешпанде, вероятно защищённый законом об авторских правах, наверняка курсирует где-нибудь в Сети в форме пдф-ки. Иначе говоря, огромные усилия и ресурсы тратятся на воспроизводство в русскоязычной форме того, что в оригинале и так доступно, если хорошо поискать.
Одна из причин происходящего мне представляется не в желании способствовать развитию российского востоковедения, но в особых, сложившихся группах (квази)религиозных интересов (нередко совершенно сектантских, презирающих сами принципы академической научности), а также в желании определённых лиц любыми способами делать на издательском бизнесе деньги. Само по себе в этом нет абсолютно ничего плохого (скорее даже наоборот). Дурён здесь вовсе не принцип получения вознаграждения за серьёзный труд, а недобросовестность и религиозное сектантство, ставящее в России любое, даже самое почтенное научно-академическое занятие Индией или буддизмом под подозрение скрытой или явной религиозной пропаганды, лишь на поверхности выдающей свою вероучительную позицию за толерантную.
Плохо также то, что под видом распространения знаний об Индии в руки читателя, искренне ищущего достоверной информации, но плохо умеющего разбираться в её разнообразии, попадают прежде всего проблематичные публикации всяких самозванных богостроителей, "ёгов" и прочих мистиков, давно открывших в романтически-туманном ореоле, окружающем Индию, и в поисках индолюбивыми романтиками особых "духовных" жизненных путей источник финансовой или властной экспуатации человеческого невежества и наивной доверчивости.
[На верхней картинкe: весёлое театрализованное представление — вернее, позирование — на тему "Будни пандита": в.п.с. в окружении почтительных учеников в Бенаресе обучает санскриту по учебнику, кстати, Дешпанде. Впрочем, парень справа, итальянец Ф. Б., действительно является моим первым и совершенно замечательным учеником-санскритологом, которым я искренне очень горжусь, прозревая за ним прекрасное профессиональное будущее].