Одним из стандартных и потому надоевших упрёков фельетонно-фэйсбучной публики в адрес исследователей премодерной Индии, интерпретаторов и историков философско-религиозных традиций является их якобы "птичий язык". Подразумевается его непонятность непосвящённым. Неумeстность этого упрёка следует из его неотрефлексированности, смешивающей в одно целое совершенно разные по типу и происхождению вещи, которые следовало бы строго между собой разделять. При этом нередко можно слышать вопросы: а переводима ли вообще индийская философия на европейские языки? Возможно ли её понять с помощью разумной аpгументации, или в неё нужно только "верить"? Являются ли "посвящения" залогом понимания? Зачем вообще понимание, если на самом деле нужно лишь "практиковать"?
Под последним может подразумеваться всё что угодно: от возжения огней или махания курительными палочками перед изображением Ганеши или Дурги, до "тантрического секса" или телесных кульбитов хатхайоги. Достаточно почитать тексты и особенно комментарии участников разнообразных форумов и групп, посвящённых йоге, тантре, Шиве, вайшнавским учениям и т. п., чтобы составить хорошее представление о коллективном и индивидуальном подсознании target group. Собственно, это и есть та основная целевая аудитория, хочется того или нет, которая читает (по крайней мере на русском языке) тексты индологов и делает свои собственные выводы, а также производит собственные тексты, которые, подобно икре сорной рыбы в заболоченном водоёме, заполняют информационное пространство откровенными подделками, благочестивой чушью или дилетантским бредом.
К поставленным выше вопросам, подробный ответ на каждый из которых потребовал бы написание отдельных статей или даже монографий, можно попытаться подступиться, проиллюстрировав их небольшими конкретными наглядными примерами. Однако здесь необходимо ещё учитывать следующие соображения:
Oдной из объективных сложностей адекватного понимания как текстов индийской философии в целом, так и различного типа аргументации их авторов и комментаторов является необходимость знания исторического и интеллектуального контекста, в котором они создавались, перенимались и передавались (о необходиости знания контекста индийской философии есть хорошая статья Бронкхорста). Контекст же этот вычитывается лишь из самих текстов, при наличии (в специфическом индийском контексте) существенных лакун в конкретно-исторических сведениях, касающихся внетекстовой реальности. По сути, любой текст индийской философии, как и любых других шастр ("наук", то есть „систем экспертного знания“), представляет из себя гипертекст, пронизанный целой сетью перекрестных ссылок или аллюзий, явных и скрытых. Скрытыми эти аллюзии являются, конечно, не по причине их особой "эзотеричности", но из-за того, что были с полунамёка понятны тогдашней образованной публике, интеллектуалам-шастринам, но непонятны нынешнему читателю, не обладающему специальной подготовкой. Так, нынешний литературно образованный русский читатель при словосочетании "починяю примус", скорее всего, немедленно подумает о сидящем на люстре чёрном коте с браунингом в лапах, даже если он этих примусов и в глаза не видел, в то время как хорошо знающий русский язык иностранец просто аккуратно переведёт фразу, не уловив намёка на проказника-Бегемота.
Иными словами, чтобы худо-бедно начать понимать философский текст по столь модному в среде нынешних индофриков кашмирскому шиваизму (например, "Пратьябхиджнявимаршини" Абхинавагупты — 10-11 в. н. э.), нужно хорошо знать эпистемологическую аргументацию ньяи, онтологию вайшешики, онтологию/психологию санкхьи, герменевтику мимансы, критику всего этого буддистами, и многое другое. Необходимость понимания ньяи потянет за собой необходимость изучения той же вайшешики, мимансы, буддизма, трактатов грамматиков и т. д. Причём знать всё это нужно не по русским пересказам английских книжек Дасгупты и Радхакришнана, а из самих текстов. Получается нечто вроде замкнутого порочного круга (circulus vitiosus) или anavasthā на санскрите.
Поэтому серьёзные занятия санскритом и всем, связанным с этим носителем специфического "космополиса"*, требуют так много времени и усилий.
(* Термин Шелдона Поллока из его великолепнейшей книги о санскрите, свободно доступной для скачивания).
В качестве небольшой иллюстрации приведу небольшое наблюдение, касающееся функционирования традиционной индийской герменевтики: как Каундинья (ок. 4-6 вв. н. э.) в своём комментарии на Пашупата Сутры (самый ранний текст религиозной традиции шиваизма пашупатов, найденный и изданный лишь в 1940-е гг.) комментирует одно из слов самой первой сутры, которое гласит "мы объясним". Транслитерированный санскритский текст всей Сутры с комментарием можно найти ЗДЕСЬ.
evaṃ saduḥkhāntaḥ kāryaṃ kāraṇam yogo vidhir iti pañcaiva padārthāḥ samāsata uddiṣṭāḥ. te vyākhyeyāḥ. vyākhyānam eteṣāṃ vistaravibhāgaviśeṣopasaṃhāranigamanāni.
"Подобным образом все вместе были кратко названы пять (фундаментальных) категорий: завершение (всего, что) связано со страданием, творение (досл. "результат"), Творец (досл. "причина"), йога, предписания. Их и нужно разъяснить. Разъяснение их — это детализация, классификация, спецификация, суммирование/подведение итогов и вывод. Поэтому одна вещь — это то, чтó объясняется, а иная — (само) объяснение, поскольку (в сáмой первой сутре Автор) сказал "мы объясним". В данном случае префикс ви- означает детализацию, классификацию и спецификацию. (Пример) детализации в данном случае: "средствами истинного познания называются (следующие вещи): перцепция (непосредственно-чувственное восприятие), выводное знание и авторитетное слово авторитетного лица. Непоредственно-чувственное восприятие в данном случае двояко: перцепция [внешних объектов] с помощью индрий [т. е. природных способностей-функций органов чувств], а также перцепция атмана [ср. Бхашью на Ньяясутру 1.1.3]..."""
Один этот небольшой отрывок следовало бы подробно комментировать, например, отсылками к общефилософской проблематике гносеологии: к теме критериев истинного знания. Откуда человек знает, что то, что он познаёт, истинно? Одной из важных и непростых тем, бурно обсуждавшихся всеми серьёзными мслителями Индии в первом тысячелетии н. э., является тема перцепции. Чтобы неспециалист мог составить себе общее представление о её сложности, достаточно посмотреть хотя бы заметку в Википедии.
Помимо перцепции, средствами истинного познания у Каундиньи называются ещё выводное знание (анумана), а также авторитетное слово (аптавачана). Однако, чтобы понимать всю сложность затронутой тематики, здесь следует знать как ньяю, где ещё одним средством достоверного познания является аналогия, а также мимансу, в которой дополнительной праманой является подразумевание/импликация (артхапатти), или буддизм, мыслители которого выделяют всего лишь два средства достоверного познания — непосредственно-чувственное познание и логический вывод.
На заметку фанатам "практик" и всяких "садхан": вся эта вышеупомянутая философская проблематика истинного познания и его критериев в первом тысячелетии становится общей абсолютно для всех школ, кружков и направлений индийской философии, которую по её чаще всего сотериологической интенции не всегда легко отграничить от философии религиозной. Любые "практики" (не считая, что они могли быть, как в ньяе или вайшешике, чисто интеллектуальными) должны быть глубоко осмысленными. Поверхностная имитация и реконструкторские эстетические игры чревата нелёгкими для человека и, главное, для его окружения последствиями, из которых сумасшествие — ещё не самое худшее.
Кстати о "птичьем языке" и трудносят перевода многих вещей (которые, разумеется, не означают принципиальную невозможность такого осмысленного перевода). Человеку, который не провёл за санскритскми текстами значительную часть своей жизни, читая их под руководством опытных знатоков много лет, весьма непросто объяснить в нашем примере такую как бы "хайдеггеровскую" экзегезу Каундиньи, выводящего из префикса ви- в слове "vi-ākhyāsyāmaḥ" ("мы объясним") такие герменевтические типы мета-рефлексии, применяемые в шастрических комментариях, как детализация (vi-stara), классификация (vi-bhāga) и спецификация (vi-śeṣa). Дело здесь именно в субстанциалистском понимании брахманическими интеллектуалами языка (санскрита), отдельных элементов речи и даже морфем.
(... ... ...)
[Просьба к заинтересованным читателям воспринимать эту заметку всего лишь в качестве собраний разрозненных мыслей и тезисов, которые ожидают своего более подробного раскрытия и детализации, не ожидая от неё ответов на все затронутые вопросы, а также качеств научной статьи, избавив в.п.с. от соответствующих упрёков].