Даже совсем простенькие санскритские шлоки, в содержательном отношении представляющие из себя субхашиты (досл. "доброречения", популярные афоризмы), могут поставить в тупик человека, не так давно изучающего санскрит. Вот например такая субхашита, присланная мне одной из читательниц с просьбой о консультации:
santо ʼpi na hi rājante daridrasyetare guṇāḥ /
āditya iva bhūtānāṃ śrīr guṇānāṃ prakāśinī //
Разбираем дословно эту шлоку.
Ибо (hi) даже если (api) они и имеются/существуют (santaḥ, прич. И. п. мн. ч. от ед. ч. san(t)-, корень as), прочие/другие/иные (itare) положительные свойства (guṇāḥ) бедняка (daridrasya) не сияют/блистают (na rājante). Подобно (iva) [тому, как] солнце (ādityaḥ) для живых существ (bhūtānām), богатство/благополучие (śrīḥ) является освещающим (prakāśinī) для [всех остальных] положительных свойств (guṇānām).
Делаем из учебного дословно-вспомогательного более-менее нормальный перевод:
„Ибо если они даже и имеются, все остальные положительные свойства бедняка не сияют (должным образом). Подобно тому, как солнце (освещает) живые существа, богатство освещает (все остальные) положительные свойства“.
Ну и если мы хотим вывести перевод этой строфы из категории чисто "научных" переводов, сделав более доступным для широкой публики, можно убрать немного раздражающие скобки и чуть пригладить синтаксис:
"Даже если они у него и имеются, все остальные замечательные свойства бедняка не сияют как следует. Подобно солнцу, освещающему живые существа, материальное благосостояние высвечивает остальные положительные свойства человека".
Грамматически здесь не должно возникнуть никаких особых проблем, разве что кто-то плохо учил морфологию санскрита. Но проблема в понимании всё равно остаётся. Первым делом нужно отказаться от стандартного понимания некоторых часто встречающихся слов, как то словечка guṇa как "добродетель". guṇa может означать вообще всякое выдающееся свойство или особенность как характера, так и образа жизни.
Богатство никак невозможно понимать как "добродетель", т. е. как нравственную особенность, однако это свойство, характеризующее человека. Если человек богат или состоятелен, значит, он был добродетельным в прошлом существовании, в то время как бедняк (daridra) должен нести в этой жизни своё бремя расплаты за прошлые ошибки. Богатый может быть меценатом, активно и существенно помогать другим, делиться. Состоятельный человек — любимец богини Лакшми (Шри).
Кроме того, вспомним важность такой вещи, как исторический и содержательный контекст.Указанная шлока взята, как я выяснил, из Панчатантры, см. Пт 2.93. Героя повествования оказывается в стеснённых и даже опасных обстоятельствах из-за своей бедности и перед тем, как провозгласить своё прославление богатства, восклицает следующее: dhig arthahīnasya puruṣasya jīvitam! То есть дословно: "Тьфу на жизнь человека, лишённого богатства!" Однако, если разбирать весь контекст ещё глубже, надо внимательно посмотреть, чем там закончилось дело.
Другим неправильным подходом было бы попытка применить к этим субхашитам требований христианской морали или исходить из христианских аллюзий. Дескать, "и бедный человек может помогать другим". Следует помнить, что такое Панчатантра (ок. 4 века н. э.) — это "Зерцало" для юных принцев, облечённые в занимательную форму басен наставления для отпрысков тогдашней политической "элиты", то есть для богатых юнцов, живущих во дворцах. Как непременно сказали или написали бы в СССР, эта мораль "имеет ярко выраженный классовый характер".
Читатель же современный, не имеющий ни исторической, ни академической филологической подготовки, часто склонен эти максимы или афоризмы (субхашиты) читать как бы совершенно вне их контекста, полагая какой-то предвечной мудростью. Подобное неотрефлексированное романтическое отношение может привести при разборе этих текстов как минимум к недоумению, непониманию или недопониманию или, ещё хуже — к совершенно неверным ассоциациям и выводам.
С другой стороны, в Панчатантре множество и "бродячих" строф (floating verses/stanzas) которых можно понимать как маленькие жемчужинки, отдельно от их контекста. Но императив понимания порой выливается в необходимость принятия "как есть" того, что инстинктивно кажется чуждым, странным и с нравственной точки зрения сомнительным.