Когда-то, во времена моей юности, "неприкасаемыми" называли тех, к которым нельзя или не следует прикасаться, в прямом или в переносном смысле. Обычно так переводили английский термин untouchable, относимый к тем, кто не входил в реестр кастовой системы индуизма, общение с которыми ритуально загрязняет, оскверняет (современный русско-лагерный язык: "зашкваривает") "ритуально чистых". Теперь "неприкасаемыми" всё больше называют тех, кого человек с хорошим чувством русского языка раньше называл "неприкосновенными". Это всякие там следователи, прокуроры, полицейские, гебешники, члены Госдумы и др. чиновники и т. п.
Ещё недавно "беженцами" называли тех, кто бежал от ужасов войны в своих странах в страны соседние, или от политических преследований. Теперь "беженцами" всё больше называют тех, кто огромными караванами нелегально прибыл в те страны, где самое лучшее соцобеспечение (самая большая "халява"), минуя дюжину стран, безопасных для проживания. И это не они бегут, а ОТ НИХ БЕГУТ, поскольку они сеют ужас, грабежи, насилие и нередко смерть. Такова новая этимология слова "беженцы". Такова тут нирукти в традиционном индийском стиле: शरणागत इति कस्मात् । तेभ्यः शरणम् आगतो यः स तथोक्तः ॥ Либо, в качестве варианта, так: "беженец" в смысле अभिधावित: ।, "прибежавший сюда", чтобы улучшить свои социальные условия, поживиться плодами чужого труда.
Мы живём в перевёрнутом мире, где слова перестали обoзначать привычное, и пробиться сквозь непонятицу которых не представляется возможным. И самим нам бежать уж точно некуда. Не в Африку же...