Считаю ли я, будто мы можем знать, кто и куда, в какие именно "загробные места благословенных мучений" (в "Ад Господень") должен отправиться за нарушение одного пункта из длинного списка смертельных запретов ("смертных грехов"), наросшего в Ц. за тысячелетия? Нет. Серьёзные дискуссии об этом вообще считаю дикими, хотя и продолжаю странным образом думать, будто ощущение реальной возможности существенно покалечить свою земную жизнь (про пост-земную мы вряд ли можем знать что-либо достоверное), если плевать на Б. заповеди -- фундаментально для нашей цивилизации. Это один из её краеугольных камней. Именно это ощущение или даже знание верой -- единственности этой вот жизни, и сформировало "подсознание" всей христианской цивилизации. Увы, в разрушение этой убеждённости немалый вклад внесла и сама "новая" Церковь.
Считаю ли я любые нехристианские модели религий неспасительными? Я не знаю. Как религиовед-зануда, я бы тут перво-наперво стал рассуждать о разных сотерологических моделях. Но я думаю, что религиозные пути явно не совсем равноценные. Очень неравноценные. С другой стороны, когда идиоты в своём пафосе пропагандистского не-мышления называют христианский образ Бога образом "маньяка и самодура", то я лишь знаю, что они недалеко ушли от большевика Емельяна Ярославского, и что на счету христианнейших государей всё же поменьше человеческой щепы, чем на счету их бородатой Кырлы Мырлы, его последователей в виде мономаньяка Ульянова (по кличке Lenin) и всех этих нынешних гуманистов, теоретиков абортариев, эвтаназии и евгеники, выдумавших атомную бомбу и трудовые лагеря уничтожения. Да и вообще, как-то мне в последние годы мало попадалось тер@ов, взрывающих себя и людей под вопли "Аллилуйя, Мараната!"
Откуда это безумное убеждение, что любая человеческая жизнь -- это безусловная и абсолютная ценность? Даже жизнь опасных маньяков и патологических массовых убийц. Как сказал герой "Молодого Папы", "жизнь хороша тогда, когда ей правильно пользуются. Жизнь нужна для того, чтобы любить и быть любимым".
Мне кажутся странными умственные попытки заменить библейские "архаичные нарративы" ещё гораздо более странными и наивными индийскими нарративами о влюблённой божественной парочке, годными разве что для подростков, чья кровь бурлит от гормонов. Но тут, конечно, дело вкуса и психологических особенностей.
Странной мне кажется забота нынешней Ц. об ордах захватчиков и демонстративное презрение к собственной пастве и её страхам. Видимо, слишком сильно желание вновь стряхнуть с себя музейную пыль, выветрить запах нафталина и сделаться "силой прогрессивного добра" в борьбе за всё хорошее и против всего плохого, заработав себе любой ценой дивиденды общественного признания. Будто пожилая Meretrix, вставившая себе силиконовые протезы, основательно подкрасившаяся и вновь решившая податься на панель в надежде обрести былую популярность среди неразборчивой публики.
Я не знаю про каноничность или неканоничность отречения Папы Бенедикта и нюансы избрания монсеньора Бергольо. Я не канонист. Но я и явно не замшелый "консерв", упорно и судорожно держащийся за старые формы. В церковных заведениях меня все считали то себе на уме, а то и откровенным либералом-модернистом. Но теперь, как погляжу, все те, кто люто ненавидел меня за "модернизм" и "свободомыслие", без какой-либо тени вопроса и даже с великим восторгом внимают любым высказываниям монс. Бергольо. Дескать, теперь "всё позволено, Папа разрешил!" А я и всегда думал, что мне всё позволительно. Однако не забывал, что "не всё мне полезно".
Буквально всё во мне восстаёт против монс. Б., выворачивая наизнанку от одного его вида. Тут какая-то глубинная несовместимость стилистики, как если бы в храме вместо ладана покурили сигаретным дымом или сернистым газом. Ну не приемлю я напрочь юродское буханье в ноги африканским царькам, смиренное (на камеру) омывание заранее помытых ног нелегальным мигрантам, склонение до земли перед сисястой беременной статуей богини плодородия, и при всём этом -- принципиальный отказ традиционно преклонить колени перед Святыми Дарами. Не должен всего этого делать человек, считающийся главой Церкви, хотя и называющий все свои титулы устаревшими и "лишь историческими".
Удивляют меня и наивные люди, жертвы умелого ТВ-пиара, считающие монс. Б. "добрым пастырем". Известно, что человек это властный, крайне жёсткий, в быту -- до неприличия грубый хам, авторитарный и абсолютно безжалостный к своим оппонентам. Явно не святой Франциск, которого он пытается изображать. Хотя и св. Франциск вряд ли был человеком сладким и приятным, если внимательно изучать все источники, а не только восторженно охать от романтики "Цветочков".
О вы, случайные читатели, друзья, недруги и ненавистники! Ни по одному из этих разрозненных пунктов я спорить с вами не намерен. Нет времени ни спорить, ни, тем более, желания добывать вам "пруфы". Да и смысла в этих спорах нет, в них рождается не истина, но лишь горечь. Я вообще думаю в последние годы, что подобного рода ощущения вместе с их оценками коренятся в темпераменте, то есть в индивидуальной природе, сопряжённой с душевно-интеллектуальным опытом. Просто хотел сам для себя сформулировать некоторые из непростых тем, над которыми неустанно размышляю. А поскольку общественное положение моё абсолютно маргинальное, то я могу позволить себе роскошь высказывать собственные controversial мнения, не оглядываясь на коллективные ожидания.