Налицо непонимание интенции автора заметки (в.п.с.). Видимо, дело в её излишней эмоциональности, как то случается с эссе в блогах. А, возможно, и в нежелании и неумении некоторых читать текст длиннее одного маленького абзаца. Кто-то немедленно увидел в этой заметке личное нападение и замаячивший образ ненавистного врага -- академического индолога, чем-то напоминающего безжалостного садиста-гестаповца. Я уже заметил, что среди части индоманов (любителей Индии) клише "академического индолога" -- это своего рода образ злого антагониста: косного и злобного кабинетного сухаря, недалёкого, боязливого прескриптивиста, желающего запереть "Истину" (разумеется, как и водится -- одну-единственную, всегда с заглавной литеры) в своих кабинетных письменных столах и журнальчиках для посвящённых. Как выразился некто, "переводящего слова, но не смыслы". Или всё та же надоевшая бесконечная сказка про белого бычка -- про "необходимость духовного опыта для понимания санскритских текстов". Стоит ли говорить, что люди эти или борются с привидениями собственного духа, или просто не понимают, о чём говорят?
Сам я не уверен, что ролевые игры, сопровождаемые эстетической самостилизацией, тождественны так называемому "духовному опыту" (это выражение, увы, давно подверглось инфляции, как и слово "духовность"), который мог бы заменить реальное знание, вытекающее из медленного возрастания в понимании через скрупулёзное осмысление текстов. А если повернуть по-другому -- неужели среди индоманов без университетского образования нет людей ограниченных, авторитарных и просто агрессивных, а то и явных клинических сумасшедших? Видимо, всякие люди есть везде, но явных психопатов в Академии на должностях всё же, смею предположить и надеяться, меньше, чем вне её. В университетах среди даже несогласных друг с другом коллег пока что принято было соблюдать "нетикет", чем сверхдуховные анатагонисты "бездуховных академических индологов" обычно не особенно заморачиваются.
Интенция же моя была в том, чтобы отрефлексировать реальный узус, который пока ещё не особенно устоялся и, возможно, ещё будет меняться. Например, никто не пишет о "ведийской культуре", не зная в точности, что это такое за штука. Слишком недостаточны наши знания повседневной культуры индийцев периода Вед (скажем, ок. 1500-1000 до н. э.). Зато интернет, а также книжные магазины и книжные публикации полны такими выражениями, как "Ведическая культура", "Ведическая кухня" и прочее. "Ведический" -- это ещё и ходовый торговый бренд.
Думаю, что эта пресловутая "ведическая культура", являющаяся конфессиональным конструктом хинду-ориентированных религиозных групп, именно и является образчиком такого жёсткого прескриптивизма, воссоздающего внеисторическую "вечную Индию Духа" в стенах одной отдельно взятой московской, петербургской, екатеринбургской или минской квартиры. Например, прескриптивизм в отношении вегетарианства, его абсолютизация без знания реальной истории как раз является непременных элементом этой сконструированной "Ведической культуры". Новомодной и искусственно сконструированной "Ведической", но не реальной в историческом плане культуры общества ведийского периода.
Я не говорю, что это как-то плохо. Что реально плохо, так это упорствование в непонимании. Осознание различий важно, как и их именование. Видимо, на всю эту эзотерику, конфессиональную разметку миссионерских территорий или конструирование или воссоздание индийских "традиций" (или то, что под ними понимают её адепты или бенефициары) на новой для них культурной почве имеется объективный спрос. С этим связаны раскрученные бизнесы, деньги и репутации. И, конечно, сотериологические обещания всяких instant samadhi (самадхи быстрого приготовления или мгновенные просветления) гораздо привлекательнее, чем нудное и медленное изучение первоистичников на языке оригинала в течение многих лет и десятилетий, не дающие никаких гарантий ни бессмертия, ни духовности.
Задача академиста-классика гораздо скромнее, чем у самоуверенного адепта религиозной группы, "в точности знающего, с какой стороны у бутерброда масло", по язвительному выражению Стругацких в "Понедельнике". Университетский учитель-филолог (в идеале) учит понимать "истину", как её понимал тот или иной автор, помогает разбирать его аргументацию и реконструировать учительную позицию. Истину, которая задана в том или ином тексте, являющемся верхушкой айсберга невидимой мыслительной или духовной традиции с её интенциями и педагогическими практиками, предназначенными отнюдь не для нас. Многим хочется запредельной мудрости, и желательно побыстрее, но жаль тратить время на медленное возрастание в понимании. Как в старом анекдоте: "Доктор, мне бы таблетки от жадности! Да побольше, побольше!"
Само по себе слово "ведический", разумеется, ничем не хуже "ведийского". Но так уж получилось, что они в последние десятилетия довольно далеко разошлись в своём реальном узусе. И, увы, действительно стали словесными маркерами определённого типа интенциональности, то есть отношения к предмету. Однако сама констатация этого факта ещё не является их апологией. Неплохо бы это понимать и учитывать, прежде чем обвинять кого-то в прескриптивизме, тоталитаризме и желании смыть у других со лба тилаки или сорвать бусы из рудракши.
