"Человеческая жизнь, достойная того, чтобы её прожить, как говорили древние, — необходимо включает акты жизненного выбора, основанные на доверии от человека к человеку; а доверие может иметь мотивы, подчас в определённой мере рациональные..., а подчас и чисто "интуитивные", но не может быть от начала до конца мотивировано сводящим концы с концом формализованным расчётом.


Может быть мы, выраставшие в атмосфере тотального доносительства, ещё при Сталине, знаем об этом "шкурой" немного больше, нежели иные прочие. С раннего детства известно: разговаривая откровенно, рискуешь погубить себя и близких; но если вовсе не будешь доверять никогда и никому — печальное решение, которое принимали многие, — засадишь собственную душу в такое пожизненное одиночное заключение за незримыми стенами, которое пострашнее... государственных репрессий. Ошибка, роковая ошибка, возможна; но отказаться от доверия — отказаться от жизни...

Но ведь и в иных обстоятельствах отношения, принимаемые всерьёз, — скажем, дружба и брак, достойные этих имён, — предполагают сходный акт выбора. Я доверяю ему и решаюсь принять как моего друга. Я доверяю ей и решаюсь принять её как мою невесту. В обоих случаях я что-то, конечно, знаю о человеке, может быть, не так мало знаю; но ведь всегда моё знание — Павлово "отчасти". А ведь принимаю-то я человека не "отчасти", а как целое, "всецело", "целокупно".

И существенно тут не столько количество сведений друг о друге (как его понимает, скажем, всяческая Intelligence Service, самое имя коей звучит столь "интеллектуалистично"), сколько совсем иное — посмотреть друг другу в глаза. Иначе доверие называлось бы не доверием, а как-то иначе. От таких актов выбора зависит, худо-бедно, моя жизнь во времени, на те считанные десятилетия, что мне суждено прожить. Нo есть другое решение, от которого зависит нечто невообразимое, непредставимое, а именно, моя судьба в вечности: посмотреть в глаза Ему и принять Его, "яко Царя и Бога".

И, что, может быть, ещё труднее, как Друга.

...Привилегия нашего положения — знаем о целом, но не знаем, ещё не знаем целого, — даёт нам возможность принять Друга, как мы принимаем в друзья равного нам человека: в акте свободного доверия, не "выводимого" принудительно из формализованной информации, не детерминированного процедурами доказательства. Просто "посмотрев в глаза". На традиционном языке это называется "подвигом веры". НО это не грех иногда называть для себя каким-нибудь словом попроще.

Глупый, злополучный Отелло даёт себя заворожить "вещественному доказательству", предъявленному Яго. Разумеется, это доказательство решительно ничего не доказывает. (как ничего не доказывают аналогичные доказательства также и в вопросах "метафизических"), однако оно словно бы ставит в необходимость предъявлять контрдоказательства — и этим загоняет в ловушку.

Как будто не достаточно было поглядеть в глаза Дездемоне..."

[Статья С. С. Аверинцева, содержащая приводимую выписку, опубликована в сборнике "Человек. История. Весть", выпущенном в 2006 г. Киевским издательством "Дух i Лiтера"]