Вячеслав Иванов написал эти строки в своём эссе "Наш язык" сразу же после большевицкого октябрьского переворота. Кажется, они не утратили своей актуальности даже и доныне, в эпоху не только массового распространения самых разных "текстов"— и самыми безграмотными "аффтарами", — но и постоянных предложений и попыток очередных языковых реформаций, навязываемых сверху.
"Что же мы видим ныне, в эти дни буйственной слепоты, одержимости и беспамятства?
Язык наш свят: его кощунственно оскверняют богомерзким бесивом — неимоверными, бессмысленными, безликими словообразованиями, почти лишь звучаниями, стоящими на границе членораздельной речи, понятными только как перекличка сообщников, как разинское "сарынь на кичку".
Язык наш богат: уже давно хотят его обеднить, свести к насущному, полезному, механически-целесообразному; уже давно его забывают и растеривают — и на добрую половину перезабыли и порастеряли. Язык наш свободен: его оскопляют и укрощают; чужеземною муштрой ломают его природную осанку, уродуют поступь. Величав и ширококрыл язык наш: как старательно подстригают ему крылья, как шарахаются в сторону от каждого вольного взмаха его памятливых крыл!
В обиходе образованных слоёв общества уже давно язык наш растратил то исконное своё достояние, которое Потебня называл "внутреннею формою слова". Она ссохлась в слове, опустошённом в ядре своём, как сгнивший орех, обратившемся в условный меновой знак, обеспеченный наличным запасом понятий. Орудие потребностей повседневного обмена понятиями и словесности обыденной, язык наших грамотеев уже не живая дубрава народной речи, а свинцовый набор печатника".
